30 августа на ставшей уже традиционной фестивальной сцене - на площади у Дворца земледельцев - и выступит Дмитрий Хворостовский в дуэте с восхитительным сопрано Альбиной Шагимуратовой. Певцам будет аккомпанировать Госоркестр Татарстана под управлением главенствующего дирижера Александра Сладковского. Вход на площадь будет полностью вольным и бесплатным для всех. Накануне концерта в Казани Дмитрий Хворостовский ответил на вопросцы «РГ».
За сегодняшнее лето вам концерт в Казани уже 2-ое выступление на открытой площадке. В июне вы совместно с Анной Нетребко пели на Красноватой площади. Чем для вас нравятся выступления под открытым небом?
Дмитрий Хворостовский: Публика приходит на такие концерты, естественно, не филармоническая, быстрее светская. Но на Красноватой площади я ощущал значимость этого момента, понимал, что меня лицезреют и слышат тыщи людей. И еще более миллиона поглядят этот концерт по трансляции и в записи. Это все было для меня, для моей карьеры огромным грузом ответственности. Нельзя было лицом в грязюка стукнуть. И Аня чрезвычайно, в принципе, беспокоилась. Но Аня так органична и интересна на сцене, что быть в дуэте с ней незапятнанное удовольствие. Как партнеру для тебя ничего не надо делать, ты просто «распускаешь свои детекторы» и получаешь громадные-громадные импульсы энергии добродетельной, сексапильной, какой угодно.
Из-за что вы в этом году отменили выступление на знаменитой «Арена ди Верона», где должны были петь в «Трубадуре» Верди?
Дмитрий Хворостовский: Так как в Италии реальный бардак. Я был должен петь три спектакля, и какие-то вещи по собственному выбору на гала-концерте. Но однажды узнаю, что я, оказывается, пою лишь два спектакля и на гала тоже должен петь «Трубадура». Они меня спросили? Нет. Я довольно был в Италии сиим в летнюю пору. Мне уже надоело. Хотя, естественно, петь в Италии классно, там таковой благодатный климат, что даже распеваться не нужно. Но я так издавна не был дома… Мы относительно не так давно переехали в новейший дом в Лондоне, при этом без меня. Я лицезрел его пустым. А все другое вышло без меня. Я, как постоянно, был на гастролях.
Почему вы решили поменять дом?
Дмитрий Хворостовский: Просто возникла возможность расширить место. Малыши растут, необходимо больше места. Я думаю, что это окончательное место проживания для нас. Ежели, естественно, ничего не поменяется, то до моего ухода на пенсию… Таковая выдающаяся судьба, как у Пласидо Доминго, это неповторимость, на которую нельзя рассчитывать.
Какие встречи, с кем произвели на вас самое запоминающееся воспоминание?
Дмитрий Хворостовский: Я встречался со почти всеми увлекательными людьми - и политиками, и предпринимателями. Каждый по-своему помогал мне лепить себя. Помню, лет 15 назад я встретился с Виктором Астафьевым в Красноярске. Я был у него дома, мы долго общались. Он читал отрывки из собственных новейших произведений. Это была совсем необычайная, незабываемая встреча, которая оставила неизгладимейший след в моей жизни. А что касается коллег, я здесь не буду необычным. Я буду говорить про Валерия Гергиева. Для меня он является образом классного музыканта, который говорит и с Богом. Человек, который творит чудеса на сцене. И то, что он делает левым мизинцем, огромные мастера делают во всеоружии, репетируя, не добиваются того же эффекта. Он - полностью необыкновенный музыкант. И мы должны отдавать для себя все отчет в том, что мы его современники.
Как вы познакомились с Альбиной Шагимуратовой?
Дмитрий Хворостовский: Я еще с Альбиной никогда не пел. И лишь не так давно с ней познакомился. Она приехала на мой концерт, что я пел безвозмездно в английской школе собственной дочки Ниночки. Альбина отсидела весь концерт от начала до конца и позже пошла с нами на ужин. Посиживала на ужине чрезвычайно робко, не проронив фактически ни слова. Так мы сдружились. Я знаю, она совсем феноменальная певица.
Для вас охото, чтоб малыши стали музыкантами?
Дмитрий Хворостовский: Нет. Для меня принципиально, чтоб они были здоровы, счастливы не знали ни в чем нужды. Еще для меня чрезвычайно принципиально, чтоб они отлично знали не забывали российский язык. С Максимом в этом плане еще легче, чем с Ниной. Он соображает, чего же я от него жду и требую, и, обычно, он со мной говорит по-русски. Ниночка же, как реальная дама, пробует мной манипулировать, но когда соображает, что вариантов не остается, она отлично перебегает с британского языка на российский либо даже на французский.
Вы любите, когда близкие бывают на ваших выступлениях?
Дмитрий Хворостовский: Да. И нередко на моих выступлениях, а в Москве практически постоянно, бывают мои предки. Моя жена Флоранс часто из зала меня чрезвычайно поддерживает. Вот лишь, жалко, детки изредка бывают - школьные занятия не подразумевают неизменных путешествий.
По какому принципу вы строите график выступлений в Рф?
Дмитрий Хворостовский: Я повсевременно говорю собственному менеджеру: Марк, Россию не запамятовай! Для меня это основная страна. Так как везде я один из, быть может, почти всех либо не почти всех. А тут у меня совсем неповторимое положение, и я это чрезвычайно ценю, и желаю быть тут от Краснодара до Сахалина, хотя это время от времени бывает и экстрим. На концерте в Краснодаре, к примеру, я ощутил себя героем «Поля чудес». Я ощутил, что, в принципе, то, что я делал на сцене для почти всех людей, сидячих в зале, не основное. А основное было подняться на сцену, вручить цветочки, огласить слова, показать себя, попросить автограф, сфотографироваться.
Грустно?
Дмитрий Хворостовский: Нет, я понимаю, что с сиим нужно мириться. Я не могу каждому огласить, ребята, вы послушайте поначалу, автографы - позже. Остается только одно - быть снисходительным и терпеливым. Еще мне чрезвычайно помогают юмор и драматичность выходить из всех проблем и казусных ситуаций.
Наступающий сезон у вас чрезвычайно насыщенный. В сентябре Яго в «Отелло» в Вене, в ноябре-декабре - Риголетто в Нью-Йорке, в весеннюю пору - Жермон в «Травиате» в Лондоне и лишь в Рф, как и до этого, ни 1-го спектакля…
Дмитрий Хворостовский: Хоть какое возникновение в опере это постоянно зависимость от всей системы. Для того чтоб я работал в Рф, необходимо чтоб на сто процентов сменилась театральная система. Я сожалею о том, что практически не появляюсь в Рф в спектаклях. Но работа в Мариинском театре - это реальный российский авось. Без репетиций, в цейтноте и в панике. Я так не привык не желаю подобного опыта. А что касается Огромного театра - это совершенно не мой театр. Никогда не был моим. Нас ничего не связывает.