В субботу перед вечерним конкурсным просмотром зал отмеченного почти всеми знаками отличия бара «Каса Вергара» нежданно стал наполняться необыкновенного вида людьми. Промелькнул неописуемой длины и худобы парень, напоминающий ходячий скелет, несколько девиц с необычными прическами и макияжем. Посреди фриков разгуливал владелец бара, известный повар Альваро Мансо с не малым животиком, а юная негритянка, разумеется, его невестка, держала на руках новорожденного малыша, которого владелец временами отбирал и самозабвенно им любовался. Баски помешаны на собственных детях, и поначалу я помыслил, что попал на крестины хозяйского внука, но здесь нарисовалась масса крикливых девчонок лет пятнадцати, пытавшихся прорваться в бар через впору выставленную охрану. Позже возник режиссер Алекс де ла Иглесиа и «новейший Бандерас» - артист Марио Касас: этот кумир и собрал массу восторженных малолеток. Оказалось, в баре собралась съемочная группа кинофильма «Колдуньи из Сугаррамурди», сопровождаемая эскортом фанов. А последующим вечерком артисты под шквал восторженных воплей вышли на премьерную сцену фестивального дворца.
В британском варианте кинофильм именуется «Bitching and Witching» («Суки и колдуньи»), что полностью отвечает сущности основных дамских образов. Что касается мужских, то это неврастеники и неудачники, жертвы «женской гегемонии», которые решают посреди бела дня ограбить ломбард на центральной площади Мадрида. Для этого они внедряются в маскарад ряженых «застывших фигур», один обмазывается зеленоватой краской (изображает бойца), иной - серебристой и тащит на спине большой крест (роль Христа). В жизни «Христос», разведенный с супругой (естественно, сукой, которую он ввел в телефон под именованием Армагеддон), мучается от разлуки с сыном-школьником. Так как ограбление выпало на вторник, день, когда по решению суда малыша дают папе, тот решает захватить его на дело, а позже с плодами грабежа рвануть во Францию - в парижский Диснейленд. Все бы ничего, если б по пути горе-гангстеры не оказались в Стране Басков не попали в заколдованный городок, со времен Средневековья находящийся во власти остервенелых ведьм.
Алекс де ла Иглесиа - один из самых энергетических режиссеров Европы. Он насыщает кинофильм не только лишь головокружительными гэгами и эксцентричными масками, но успевает обильно проложить их киноцитатами и сдобрить едким юмором, жертвой которого оказываются все и вся: католицизм, феминизм, мачизм, гомосексуализм и журнальчик «Космополитен». Картина начинается убойными титрами, в каких на фоне древней живописи мелькают образы женщин-харизматичек недавнего прошедшего - от Лени Рифеншталь до Маргарет Тэтчер. А кульминация собирает чуть ли не тысячную массовку ведьм, которые вызывают из-под земли огромный дамский тотем - так огласить, Матку Мира, которая пожирает кого ни попадя, переваривает и выпускает в мир уже иными, отравленными дьявольщиной. Обрядом заправляет мадонна сатанинской секты в великолепном выполнении Кармен Мауры: в вечер премьеры эта актриса, муза Альмодовара и остальных огромных режиссеров, получила приз «Доностия» за вклад в синематограф.
Будучи отменным развлечением, «Колдуньи» сразу прочитываются как стенограмма баскского духа и государственного подсознания, которое не вытравить никакой глобализацией. Диснейленд, устроенный мальчугану в Сугаррамурди, покруче парижского, а любовный хеппи-энд, разыгранный в театральном зале, нейтрализуется язвительными комментами сидячих в задних рядах ведьм: посреди их мы узнаем пародии на Джозефину и Дафну из бессмертной комедии «В джазе лишь девушки» и, очевидно, Кармен Мауру. Зло лишь делает вид, что отступает, ну и зло ли это либо просто авантюрная кандидатура мещанской рутине?
«Ведьм» проявили вне конкурса, а в конкурсе - иной испанский кинофильм под звучным заглавием «Каннибал» про престижного портного из Гранады, в чьем доме морозилка забита человечиной. История его неожиданной перековки из маньяка во что-то схожее на человека под влиянием любви к румынской иммигрантке держит в напряжении, которое, но, ничем не разрешается. Как в настоящую в эту историю не веришь, а попытка режиссера Мануэля Мартина Куэнки представить ее как антиклерикальную метафору (не в церкви ли поедают «тело Христово» - того, кого любишь?) смотрится очень прямолинейной. Это кино без художественной загадки, и поэтому загадочным остается лишь производственный факт: как в число копродюсеров этого испано-франко-румынского кинофильма затесалась наша страна в лице компании СТВ и Сергея Сельянова? Наверняка, чтоб Наша родина хоть в таком виде оказалась в перечне стран--участниц фестиваля, проявляющего стойкое равнодушие к российскому кино.